КОРЕЯ - СТРАНА ЧУЧХЕ

В преддверии нового съезда трудовой Партии Кореи, который пройдет в 2016 году после более чем 30-летнего перерыва, мы слышим множество предположений о том, зачем Ким Чен Ыну этот съезд и что на нем ожидается. — Сделаем свой прогноз, попутно объясняя, как вообще делаются прогнозы, особенно в условиях ограниченной информации: реальных данных о внутренних раскладах пхеньянской элиты нет, и потому любые рассуждения о «противостоянии ближнего круга и военных технократов», на самом деле, являются спекулятивными.

Во-первых, сразу отметим, что серьезный аналитик крайне редко говорит, что событие точно случится или точно не случится, — он имеет дело с вероятностями и пытается прогнозировать некий суммарный вектор, который складывается из воздействия множества факторов, причем любой прогноз на будущее включает вероятность того, что к существующим трендам давления добавится новый, связанный или не связанный с Его Величеством Случаем.

Во-вторых, когда политолог сталкивается со слишком широким спектром вероятностей, и не имеет возможностей без неких дополнительных вводных предугадать ход событий, он идет по пути наименьшего сопротивления, используя метод «трех сценариев». Ведь почти в любой ситуации можно наукообразно сказать, что есть три варианта развития событий. Все изменится в одну сторону (допустим, хорошую); все изменится в другую сторону (допустим, плохую); все остается плюс-минус как есть. Это дает хорошую вероятность того, что один из прогнозов сбудется, и при любом изменении ситуации аналитик может сказать: «А я же говорил!». Но хороший аналитик отличается тем, что на определенные вопросы он может дать качественный ответ «у меня не хватает данных», не занимаясь вместо этого общей болтологией и высасыванием теории из пальца. «Я знаю, что ничего не знаю, (но внимательно наблюдаю за ситуацией и жду развития событий)».

Потому и мы постараемся отойти от практики сферической болтовни и попытаемся реконструировать то, на основании чего могут быть сделаны прогнозы и какие именно это будут прогнозы.

Теперь к делу. Съезд партии отличается от партконференции тем, что включает в себя некую обязательную программу, вокруг которой и начинает складываться определенная интрига. На съезде партии обычно должны приниматься программные документы (устав и собственно программа; они могут несильно изменяться, но, как минимум, происходит их переутверждение), а также происходят выборы или перевыборы партийного руководства.

Некоторые элементы съезда можно предсказать точно. Например, то, что будут внесены изменения в устав, и они будут связаны с тем, что к вечному президенту Ким Ир Сену уже добавился вечный генсек Ким Чен Ир. Де-факто это уже есть, но в программные документы этот момент надо вносить на съезде, ибо, хотя главный пост Ким Чен Ына – это «руководитель Государственного Комитета Обороны», в партийной иерархии он является не генеральным, а первым секретарем.

Кроме того, ожидается определенное кадровое обновление. Значительная часть высшего партийного руководства или умерла, или находится в очень преклонном возрасте, и вряд ли способна исполнять свои обязанности с физической точки зрения. Этим людям, вероятно, надо будет найти замену. Провести кадровое обновление. Интрига скорее заключается в том, каким именно будет состав — будет ли это умеренное обновление, когда 80-летних заменят 60-летние, либо речь пойдет о большем присутствии во власти людей молодых, пусть и необязательно ровесников Ким Чен Ына.

Во время интронизации Ким Чен Ира существовали так называемые «группы трех революций», в которых талантливая молодежь из ровесников молодого Кима проходила партийную обкатку, и выходцы из этого поколения впоследствии становились его опорой. Однако, Ким Чен Ира вводили во власть почти 30 лет. У нынешнего руководителя такого времени не было, но можно заметить, что, хотя некоторые западные политологи ожидали, что тридцатилетний руководитель будет скорее церемониальным правителем, исполняющим волю властных стариков, с таковыми Ким разобрался более или менее решительно.

Но это не отменяет вопроса о том, как велико количество молодых партработников, которые являются кадрами, ориентированными лично на молодого Кима. Неясно, объявлялся ли специальный партийный набор.

Что касается изменений в программе, то, понятно, что они назрели. Конечно, нужен документ, который должен зафиксировать текущие представления о месте ТПК и КНДР в изменившемся с 1980 года мире. Но здесь существует две точки зрения, которые стоит назвать смелой и осторожной.

Сторонники смелой интерпретации полагают, что на съезде Ким Чен Ын провозгласит некий принципиально новый курс, который будет в значительной мере отличаться от курса отца и деда. Мера этого отличия обычно определяется фантазиями политолога и его политическим или идеологическим бэкграундом, но обычно приходят к выводу о том, что Ким открыто заговорит о реформах по китайскому или вьетнамскому образцу, или разработает конструктивную программу взаимодействия с Южной Кореей.

В основе подобных смелых интерпретаций лежит следующая предпосылка. Ким Чен Ир мог затягивать реформы, понимая, что на его век стабильности хватит, молодой Ким, если он рассчитывает провести ближайшие тридцать лет на посту руководителя КНДР, вынужден что-то менять до того, как ситуацию сменят неподвластные ему обстоятельства. И, поскольку с точки зрения подобных специалистов, «главным приоритетом северокорейской политики является сохранение правящего режима», этот режим может активно меняться, лишь бы удержаться на плаву. Некоторые даже договариваются до того, что Ким объявит о готовности свернуть ядерную программу и ориентируются при этом на историю режима в ЮАР, где режим отказался от дальнейшего развития ядерной сферы, когда стало понятно, что в ближайшем будущем власть белого меньшинства разрушится.

Сторонники осторожной интерпретации обращают внимание на то, что любое первое лицо не обладает полной самодержавностью. Действие любого руководителя страны можно сравнить с ездой по горному склону. Он может выписывать разные кульбиты, но движение вверх по склону или вбок ему недоступно. Северная Корея как довольно жесткая идеократия налагает дополнительные ограничения. Внук Ким Ир Сена и сын Ким Чен Ира (и это очень важная составляющая его легитимности) не может пойти на действия, которые, в той или иной мере, подрывают или затеняют авторитет великих руководителей. Это означает, что российская или китайская составляющая реформ, в которых предыдущий руководитель страны (Сталин или Мао) обвинялся в ереси, после чего декларировалось возвращение к истокам, ему недоступно. Даже репрессированный Чан Сон Тхэк не тянет на стрелочника номер 1, хотя не исключено, что на него спишут какую-то часть причин текущих проблем, благо, объем его власти в сочетании с коррумпированностью, позволяет это сделать, не сильно притягивая ситуацию за уши.

Затем надо помнить, что Ким Чен Ын очень серьезно относится к своей роли руководителя страны. Этим он совсем не похож на образцового диктатора из комиксов, для которого власть – это не ответственность, а возможность жить в свое удовольствие. Это означает, что если диктатор, ставящий на первое место свое личное благосостояние обычно рассматривает вариант, при котором в критической ситуации у него есть возможность сбежать с награбленным и вести частную жизнь где-нибудь подальше от новой власти, перед Ким Чен Ыном такой альтернативы не стоит. Но это же означает, что он должен хорошо рассчитывать ситуацию, исключив из возможного будущего тот вариант развитий событий, при котором проведение реформ вызовет процессы, выходящие из-под его контроля. Молодой Ким достаточно представляет себе внешнеполитический контекст, чтобы учиться и на опыте постсоветского пространства, и на уроках «арабской весны».

Поэтому радикальных действий ожидать не стоит. Возможно то, что давно существует де-факто, будет легализовано де-юре. Возможно, будут придуманы новые названия, объясняющие существующие тренды. Но вряд ли надо будет ожидать декларированной смены курса.

Несколько более конкретно можно будет говорить после того, как в первые дни января в центральных газетах КНДР будет опубликована новогодняя речь Ким Чен Ына. Это уже стало традицией, и, в данном выступлении, лидер КНДР как бы очерчивает контуры ведения будущего на ближайший год и ставит некоторые задачи. Сравнивая эту речь с предыдущими, анализируя особенности риторики, языковые маркеры, мы можем сделать прогноз о будущем съезде с большей степенью вероятности.