Хроника китайско-северокорейских отношений последнего года
Затронув тему сложностей в отношении КНР и РК, поговорим о КНДР. Здесь Пекин, с одной стороны, демонстрирует лояльность санкционным резолюциям ООН, которые он формально не может не исполнять, с другой — не выходит за их рамки.
Как заявил в связи с этим 25 ноября 2016 г. у официальный представитель МИД КНР Гэн Шуан, «Китай полностью и неукоснительно соблюдает резолюции СБ по санкциям против КНДР. Вместе с тем мы считаем, что санкции СБ в отношении КНДР не должны иметь негативного воздействия на жизнь населения и гуманитарную потребность КНДР. Резолюция 2270 СБ запрещает КНДР экспортировать в другие страны уголь, железо и железную руду. В то же время экспорт, нацеленный на удовлетворение потребности жизни населения и не направленный на финансирование ядерной и ракетной программы, не затронут. Импорт Китаем угля из КНДР соответствует резолюции СБ».
Вопрос был связан с тем, что, как выяснилось, в октябре 2016 г. объем импорта Китаем угля из КНДР вырос на 40% по сравнению с сентябрем. Как сообщили в китайском таможенном ведомстве 25 ноября 2016 г., в октябре объём китайско-северокорейской торговли вырос на 21,1% в годовом исчислении и составил 525 млн 240 тыс. долларов. При этом объём северокорейского импорта вырос на 27,6%, составив 238 млн 380 тыс. долларов, а китайский экспорт в СК вырос на 16,1%. Таким образом, двусторонняя торговля росла третий месяц подряд.
С 11 декабря Китай временно запретил ввоз северокорейского угля до конца года. Это было связано с тем, что новая резолюция СБ ООН предусматривает ограничение на экспорт угля в пределах 55 млн долларов или 1 млн тонн до конца 2016 года. Ограничение на 2017 год составляет 400 млн 900 тыс. долларов или 7,5 млн тонн угля.
23 декабря таможенное ведомство сообщило, что в рамках исполнения резолюции СБ ООН 2321 с 24 декабря импорт таких северокорейских минеральных ресурсов, как медь, никель, серебро и цинк будет приостановлен. К тому же без разрешения запрещается импорт северокорейских скульптур большого размера, а также экспорт вертолётов и судов китайского производства. И так как срок действия запрета на импорт северокорейских полезных ископаемых в Китай был не указан, в Сеуле сделали вывод, что это навсегда.
Так что, по оценкам института Хёндэ, в целом торговый оборот КНДР с Китаем в минувшем году уменьшился на 16,8% — до $5,71 млрд, по сравнению с 2014 годом, что связано с падением экспорта природных ресурсов из Северной Кореи в КНР.
25 января 2017 г. в рамках реализации все той же резолюции 2321 министерство коммерции Китая опубликовало список запрещённых к экспорту на Север товаров и технологий двойного назначения. В список попали изделия, материалы, оборудование и технологии, которые могут использоваться в создании ядерного, биологического и химического оружия, а также программное обеспечение, которое можно использовать при создании ракет и летательных аппаратов, металлы для многослойных пластин, высокоскоростные видеокамеры, телекоммуникационные устройства, лазерные установки, сенсоры, авиационное навигационное оборудование.
А 19 февраля 2017 г. на официальном веб-сайте Минкоммерции КНР появилось извещение о том, что в соответствии с резолюцией СБ ООН номер 2321 Китай приостанавливает импорт угля из КНДР до конца 2017 года. В ответ ЦТАК распространило комментарий в адрес «соседней страны, ранее называвшей себя дружеской». Авторы текста отмечают, что эта страна «начала танцевать под дудку США». Как полагают в Пхеньяне, эта страна «совершила бесчеловечный поступок, оказавший негативное влияние на уровень жизни населения путем введения запрета на торговлю с КНДР» в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН. Такие меры, отмечается в комментарии, «равносильны действиям врагов КНДР, которые добиваются свержения социального строя в народной республике».
Причиной такого шага Пекина может быть как демонстрация следования политике ООН, так и неформальный ответ на запуск твердотопливной ракеты, или, куда менее вероятно, смерть Ким Чен Нама, в которой обвиняется Пхеньян. Не исключено и то, что КНР усиливает давление, показывая, что ее политика в Корее равно-ориентирована и не направлена на поддержку одного корейского государства против другого.
Параллельно в Китае ужесточены меры контроля за границей с КНДР и выявления северокорейских беженцев. Такие данные были получены по результатам сбора данных телерадиокомпанией KBS. Все задержанные местными правоохранительными органами северяне сразу переправляются обратно, причем процесс передачи в КНДР пойманных в Китае перебежчиков ускорился. Если раньше для этого требовалась процедура передачи документов, то сейчас северокорейские профильные органы опускают этот процесс, сразу забирая задержанных.
Любопытен в этом смысле и очередной вброс от «Радио Свободная Азия» о том, что Китай ведет активное строительство крупной военной базы, которая разместится прямо напротив границы с Северной Кореей. Правда, ситуацию не смогли подтвердить иные источники, а в итоге выяснилось, что на китайской стороне границы были проверены и усилены пограничные заграждения, включая колючую проволоку. Другой вброс от начала апреля 2017 г. потребовал специального опровержения НОАК и говорил о том, что китайские войска приготовились к вторжению на Север, для чего концентрируются на границах.
Однако параллельно с этим мы видим и иное. 17 февраля 2017 г. глава внешнеполитического ведомства Китая Ван И на мюнхенской конференции по безопасности заявил: «Мы видели ядерные испытания и затем — санкции, санкции и — ядерные испытания. Это порочный круг и его надо разорвать, потому что в конце концов могут проиграть все».
Ван И считает, что нужно максимально использовать возможности дипломатии и снова усадить за стол переговоров заинтересованные лица: США и КНДР.
Эта же мысль прозвучала во время переговоров Ван И и Рекса Тиллерсона. 18 марта 2017 г. Ван И призвал возобновить шестисторонние переговоры с КНДР, подчеркнув, что сущность проблемы заключается в противоречиях Вашингтона и Пхеньяна: «Я хотел бы подчеркнуть, что, несмотря на то, что все резолюции ООН по КНДР каждый предусматривали все более жесткие санкции, они также четко призывали создать условия для возобновления шестисторонних переговоров для деэскалации ситуации и обеспечения стабильности на полуострове. Это обязанность всех стран выполнять санкции и в тоже время возобновить переговоры».
На взгляд КНР, именно исчерпание средств для дипломатического и политического диалога привело к нынешнему кризису: «Мы можем либо позволить дальнейшую эскалацию ситуации, что в конечном итоге приведет к конфликту, либо мы можем строго выполнять положения резолюций СБ ООН и искать способы к возобновлению диалога и вернуться на путь переговоров».
Не менее важным было предложение Китая, обращенное к КНДР: приостановить свои ракетные пуски и развитие ядерной программы в обмен на приостановку военных учений США и Южной Кореи: «наш приоритет сейчас — это отказаться от этих двух трендов». Де-факто с такими же идеями давно выступали представители КНДР. Идея заморозки ракетной программы в ответ на приостановление регулярных совместных учений продвигалась ими уже несколько лет, и автор согласен с тем, что подобный одновременный шаг назад помог бы смягчить напряженность. Более того, как заявил глава МИД КНР Ван И по итогам поездки председателя Си Цзиньпина в Соединенные Штаты, указанная концепция была доведена до президента США непосредственно в ходе саммита.
Дипломатические контакты Пхеньяна и Пекина также не на нуле. Так, с 28 февраля по 4 марта КНР посетила представительная делегация во главе с замминистра Ли Гиль Соном, с которой встречались министр иностранных дел Ван И, замглавы МИД КНР Лю Чжэньминь и помощник министра иностранных дел Кун Сюанью. Как было отмечено впоследствии, стороны провели «обмен мнениями по отношениям между КНР и КНДР, а также международным и региональным проблемам, представляющим взаимный интерес». Как заявил на встрече Китая Ван И, развитие и укрепление традиционных дружественных отношений с Пхеньяном является неизменной позицией Пекина: «Китай намерен усиливать контакты с КНДР, улучшать взаимопонимание, способствовать здоровому и стабильному развитию отношений двух стран». Ли Гиль Сон также отметил, что Пхеньян хотел бы находиться в прочном контакте с КНР по ситуации на Корейском полуострове.
Как заявил представитель МИД КНР на последующем коммюнике, «встречи и переговоры между КНР и КНДР показывают, что Китай как государство Северо-Восточной Азии последовательно на основе принципов взаимного уважения, сотрудничества и общего выигрыша поддерживает контакты и координацию с другими странами данного региона, продвигает обмены и сотрудничество с ними. … Мы готовы вместе с заинтересованными государствами стремиться к осуществлению денуклеаризации Корейского полуострова, поддержанию мира и стабильности в регионе, содействию решению существующих проблем путем диалога и консультаций».
Не менее важным автор считает то, что от вопроса, было ли затронуто на переговорах дело об убийстве Ким Чен Нама, спикер МИД уклонился – «Мы будем публиковать соответствующие сообщения в подходящее время».
Знаковой новостью можно считать и то, что на фоне запрета на чартерные рейсы в РК и «в целях реагирования на рост потока туристов в КНДР» власти Китая дали разрешение на открытие нового чартерного маршрута Даньдун – Пхеньян. При этом летать там будет авиакомпания Air Koryo, которую в рамках односторонних санкций, наоборот, пытались ограничивать. Более того, представитель МИД КНР Лу Кан назвал открытие рейса «обычным событием». Лу Кан также отметил, что КНР выступает против разработки ядерного оружия в КНДР, однако поддержка нормальных отношений между Китаем и КНДР не может быть подвергнута критике.
Таким образом, политика КНР в отношении двух корейских государств остается равно-ориентированной, и хочется процитировать реплику Хуа Чуньин от 15 марта 2017 г., которая хорошо подчеркивает ее суть: «Ситуация на Корейском полуострове крайне напряженная. Китай надеется, что заинтересованные стороны проявят уважение к позициям стран региона (читай – КНР), примут во внимание их интересы в плане обеспечения национальной безопасности, проявят должную ответственность и прибегнут к мерам, которые позволят устранить возрастающее напряжение в Восточной Азии».
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
Источник: http://ru.journal-neo.org/2017/04/21/hronika-kitajsko-severokorejskih-otnoshenij-poslednego-goda/
|