КОРЕЯ - СТРАНА ЧУЧХЕ

Южнокорейское полицейское государство уже много лет подавляет, с разной степенью жестокости, практически любое публичное выражение левых идей, включая антикапитализм, антиколониализм и антиипериализм. Нетерпимость (в разной мере) к левым идеям присуща любому капиталистическому государству. Даже в либеральных демократических обществах, которые, как считается, должны терпеливее относиться к инакомыслию, чем другие общества, службы безопасности имеют длинную историю шпионства «в пользу политического и экономического порядка» и против тех, кто «бросает вызов властям и богатым». История политической полиции в таких странах — «консервативная», где «мишенью слежки со стороны государства становится радикализм (рабочего класса)» и где те, кто ведут классовую борьбу «снизу» считаются подрывающими «должный политический и экономический порядок» и поэтому — законной добычей для слежки и разгрома. Это можно назвать «консервативным активизмом в пользу капитала против возможных врагов».(1)

Южнокорейское полицейское государство отличается от подобного рода либеральных демократий только количественно, и разница происходит от постоянного противостояния с государством на северной границе, которое воплощает собой левые идеи, и которое, с официальной идеологией опоры на собственные силы и неприятием иностранного господства — не говоря уж о его существовании как одной из немногих альтернатив капитализму — служит вдохновляющим примером для многих жителей Южной Кореи. Практически невозможно быть убежденным антиимпериалистом и сторонником идеи о лучшей альтернативе капитализму, и при этом не поддерживать ценности, которые в значительной степени соответствуют ценностям Северной Кореи. Следовательно, практически невозможно никому в Южной Корее, кто серьезно относится к левой идее как своей, не быть обвиненным в том, что он или она — сторонники Северной Кореи — в симпатии с целями и ценностями Северной Кореи, хотя он или она и не имеет с ней формальной связи.

Рассмотрим платформу Объединенной Прогрессивной Партии (UPP) — левой партии, Кореи, основанной в 2011 году, которая недавно была запрещена южнокорейским Конституционным судом на основании того, что она намеревалась добиваться «социализма в духе Северной Кореи». Партия требовала прекращения военного присутствия США в Южной Корее (как и Пхеньян), конца подчиненного отношения Южной Кореи к США (как и неприятие иностранного господства Северной Кореей) и желала прекращения искусственного разделения Корейского полуострова, которое произошло по решению двух полковников армии США — Дина Раска и Чарльза Бондстила в 1945 году (это также — цель Северной Кореи). Партия заявляла о необходимости «исправить» позорную историю Кореи, оскверненную империалистическими вторжениями, разделом страны, тиранией и грабежом международного монополистического капитала и крупными южнокорейскими конгломератами.(2)

Лидер UPP Ли Чон Хи заявила, что партия не принимает политическую модель Северной Кореи. Если бы этого не было, сказала она Конституционному суду, UPP не смогла бы стать массовой партией, потому, что по ее мнению, южнокорейцы никогда не согласятся на социализм в северокорейском стиле. В то же время, трудно признать, что UPP, или хотя бы многих ее членов, нельзя не назвать сторонниками Северной Кореи. Честно говоря, вполне вероятно, что в случае начала войны с Северной Кореей, хотя бы часть членов UPP могла бы действовать как пятая колонна — с точки зрения южнокорейских властей — как и любого государства, которое граничит с идеологическим и врагом. Не удивительно, что с повышением напряженности в отношениях двух государств, выросла и тревога Сеула по поводу возможной пятой колонны. Таких людей в Южной Корее называют "jongbuk” — ругательное слово для обозначения слепых последователей Северной Кореи, которые, как считают консерваторы, просачиваются в южнокорейское общество и распространяют подрывные идеи — сомнение в достоинствах капитализма и подчиненного отношения Южной Кореи к США (3)

Чтобы понять южнокорейское полицейское государство, нужно учитывать его отношения с КНДР. КНДР уже давно очерняют и проклинают западные СМИ как агрессивную, провоцирующую и непредсказуемую. Но если не обращать внимание на типичную пропаганду времен Холодной войны, ясно, что КНДР представляет собой нечто положительное — традицию борьбы против угнетения и иностранного господства, укоренную в опыте большинства корейцев времен конца Второй мировой войны и японского колониального правления. Эта традиция нашла воплощение в КНДР — национальном государстве, созданном корейцами для корейцев, которое уже существовало, когда солдаты США высадились в Инчоне в сентябре 1945. Новое правительство состояло из левых, которые получили поддержку большинства корейцев — частично потому, что возглавляли борьбу против колониальной японской оккупации, частично потому, что обещали конец помещичьей и японской эксплуатации. СССР, войска которого присутствовали на севере страны до 1948 года, сотрудничал с местными левыми, но США подавляли их на юге, старались уничтожить левые силы в своей зоне — включая партизан, выступавших под флагами «Народной армии» — и поддерживали консервативные силы, ненавидимые корейцами за коллаборационизм с Японией. В 1948 году полуостров был разделен на север, где правили партизаны и активисты борьбы за освобождение Кореи от власти Японии, и юг — где правили посаженные США антикоммунисты, при поддержке консервативных сил и помещиков, запятнанных коллаборационизмом с Японией.

После этого почти 70 лет основной характер соперничающих властей оставался тем же самым. Пак Гын Хе — нынешняя южнокорейская президентша — дочь бывшего военного диктатора по имени Пак Чжон Хи, который захватил власть в 1961 году. В молодости Пак Чжон Хи пошел в японскую армию, учился в офицерской школе в Японии. Потом он вступил в японскую Квантунскую армию, оккупировавшую Манчжурию. Историк Брюс Камингс пишет, что биография Пак Чжон Хи, «изданная на деньги его сторонников, показывает, как он гордился полученными от японского императора золотыми часами — наградой за верную службу, которая, возможно, состояла в выслеживании корейских партизан, сопротивлявшися Японии»(4) Важно, что это были те партизаны, среди которых был и Ким Ир Сен — основатель КНДР, и которых выслеживал Пак Чжон Хи. Ким Ир Сен — дед нынешнего руководителя КНДР — участвовал в серьезных боях против японцев в Манчжурии. Японский премьер-министр Шинзо Абе также имеет семейные связи с Манчжурией. Он — внук Нобусуки Киши, бывшего премьер-министра в военном кабинете Тоджо и главы промышленного планирования в оккупированной японцами Манчжурии. Вот историческая преемственность — нынешние главы Северной Кореи, Южной Кореи и Японии — прямые потомки участников битвы за Манчжурию: отец Пак и дед Абе — на стороне колонизаторов, а дед Кима — на стороне освободителей.

В самом деле, КНДР представляет традицию борьбы против иностранного господства, как политического, так и экономического, в то время как Южная Корея — традицию подчинения и коллаборационизма с иностранным захватчиком. Важно, что в КНДР нет иностранных войск, но в Южной Корее — есть. Солдаты КНДР никогда не воевали за границей, а Южной Кореи — воевали, и не где-нибудь, а во Вьетнаме, а позднее в Ираке. Что консерваторы Южной Кореи — воплощение традиции лакейства перед иностранными господами — хорошо видно на примере известного журналиста Мун Чан Кека, которого Пак Гын Хе предложила как своего премьер-министра, но чья кандидатура была потом отозвана. В 2011 году Мун Чан Кек прочел лекцию, в которой назвал японскую колонизацию Кореи «божьей волей» и «необходимыми тяготами». Затем он обвинил корейцев в «лени, недостатке независимости и склонности к зависимости от других», что якобы находится в их «национальной ДНК». Он добавил, что это было также необходимо, что американцы разделили Корею, а не то Корея была бы «коммунистической... учитывая, какими мы тогда были». (5) Историки обычно согласны с тем, что если бы корейцам не мешали решать их судьбу, они бы выбрали коммунизм. Мун явно видит в этом ужасную опасность, которой удалось избежать, и, очевидно, смотрит на интервенцию США в 1945 году, войну под руководством США за истребление левых после 1945 года и войну с КНДР с 1950 по 1953 год как на необходимые для того, чтобы «спасти корейцев от них самих».

Что касается репрессий, авторитаризм Южной Кореи в защиту консервативно-правых — долгая и все еще продолжающаяся история. В основе ее лежит печально известный закон о Национальной безопасности (ЗНБ), злобно антилевый закон, созданный в 1948 году с целью объявления преступным коммунизма и признания Северной Кореи и неофициального подавления левых. Этот закон критиковали Международная Амнистия (6), Human Rights Watch (7) и ООН (8). ЗНБ используют для тюремного заключения жителей Южной Кореи «за поступки от похвалы Северной Кореи в разговоре до выставления себя кандидатом от оппозиции на президентских выборах» (9)

Южнокорейцы попадали под действие ЗНБ за слова, которые были истолкованы как поддержка КНДР, создание сайтов с симпатизирующим КНДР содержанием, призыв к установлению социалистического государства, обсуждение альтернатив капитализму на форумах, ретвитинг сообщений из Северной Кореи, владение книгами, изданными в КНДР, слушание радиопередач Северной Кореи и посещения КНДР без разрешения Сеула.

Другие «грехи» ЗНБ: критика официального государственного расследования о потоплении южнокорейского военного корабля «Чхонан», в котором южнокорейские власти обвиняют Северную Корею) (10) и поддержка примирения между Севером и Югом.

В 1970 году поэта Ким Чи Ха посадили в тюрьму за то, что его стихи утверждали «классовый раскол». В 1976 году были посажены южные корейцы, подписавшие заявление в память восстания против японского господства. В 1987 году арестовали издателя за распространение путевых записок корейцев из США, которых считали сочувствующими Северной Корее. По ЗНБ сажали студентов, организовавших кружки по изучению северокорейской идеологии. В 1989 году в Южной Корее полиция в среднем арестовывала 3,3 человека в день за нарушения ЗНБ. За первое полугодие 1998 года более 400 человек арестовали по ЗНБ за демонстрации против безработицы. В 2001 году профессора социологии Кан Чон Ку по возвращению в Южную Корею посадили за посещение места рождения Ким Ир Сена во время поездки в КНДР (11).

Мужчина 53 лет был недавно оправдан 30 лет спустя после ареста за нарушение ЗНБ. Его осудили за владение «печатным материалом, помогающим врагу». «Преступные» печатные материалы включали «Русскую революцию» Э. Карра, «Капитализм вчера и сегодня» Мориса Добба, «Социалистический гуманизм» Эриха Фромма, и «Теорию капиталистического развития» Пола Свизи. (12)

В 2007 году Кима Мун Су посадили в такую маленькую камеру, что, расставив руки, он касался стен. Его преступление? Его сайт, где продавались книги Эдгара Сноу «Красная звезда над Китаем», биография Карла Маркса и другие, которые сочли про-северокорейскими. (13)

В 2008 году военным южнокорейской армии запретили читать книги: Чан Ха Чжуна «Недобрые самаритяне: тайная история капитализма» (он не марксист, он только критиковал капитализм), Ноама Хомского «Год 501: Завоевание продолжается» и роман Хен Ги Ена «Ложка Земли», которые названы подрывными по приказу, запрещающему про-северокорейские, антикапиталистические и антиамериканские публикации. (14)

Но южнокорейское полицейское государство не только запрещает книги — не менее упорно оно стирает интернет-публикации, которые не желает показывать южнокорейцам. «Когда с компьютера в Южной Корее кликают на какой-нибудь северокорейский твиттер, выскакивает предупреждение правительства о «незаконном содержании»» (15). В 2011 году власти Южной Кореи заблокировали более 53 000 интернет-постов за нарушения, включающие «доброе слово о Северной Корее» (16) В том же году южнокорейское полицейское государство стерло более 67 000 интернет-постов, которые сочли дружественными по отношению к Северной Корее или критическими по отношению к правительству США или Южной Кореи. В 2009 году стерли более 14 000 постов (17).

Антилевая истерика в Южной Корее доходит до того, что «марка цветных карандашей «Пикассо» была запрещена из-за коммунистических связей художника» (18) Не менее нелепо, одно время южнокорейское полицейское государство заливало чернилами любое фото Ким Ир Сена в иностранных журналах, чтобы южнокорейцы не могли увидеть его лицо (19)

Как будто этого недостаточно, южнокорейское полицейское государство часто даже выходит за рамки ЗНБ. Национальное разведывательное управление — чья задача шпионить за Северной Кореей — незаконно «проводило широко охватывающие операции прослушивания телефонов политиков, бизнесменов, журналистов и других» (20). В 2012 году агенты Национального разведывательного управления «запостили более 1 200 000 сообщений на твиттере и других соцсетях, пытаясь склонить общественное мнение в пользу консервативной правящей партии и ее лидера» Пак Гын Хе перед выборами президента и парламента в 2012 году (21). Агенты помещали анонимно сообщения с похвалами политики правительства и обвинения соперников Пак Гын Хе в том, что они «служат» Северной Корее. Национальное разведывательное управление защищало свои действия, утверждая, что это была кампания психологической войны против Северной Кореи. Южнокорейский отдел кибервойны, военная часть, созданная для защиты от хакеров Северной Кореи, присоединилась к кампании клеветы онлайн на оппонентов Пак Гын Хе (22).

Энергия, с которой южнокорейский полицейское государство действует, чтобы потушить выражения левых взглядов, выросла за время правления двух последних администраций, во главе с Ли Мен Баком, который был председателем и главным исполнительным директором Hyundai, одной из крупнейших корпораций Южной Кореи, и Пак Гын Хе, дочери диктатора и офицера японский императорской армии. В августе 2011 года Генеральный прокурор Хан Сан Дэ "объявил" войну против последователей Севера, просеверокорейских левых элементов», и сказал: «Мы должны наказать и удалить их."[23]

Полицейское государство в Южной Корее действует согласно инструкции Хана, в последнее время распустив левую партию UPP, лишив ее депутатов их мест в парламенте, и бросив за решетку нескольких ее членов, в том числе депутата Ли Сок Ки. Ли был признан виновным в нарушении ЗНБ. Его преступления: «пел песню «Красное Знамя» на собрании членов партии и называл Корею "Чосон" — последним официальным названием страны до начала японской колонизации. Северная Корея воскресила это имя, в то время как Южная Корея приняла новое имя. С тех пор, использование слова «Чосон» в Южной Корее стала ассоциироваться с симпатией к Северной Корее. [24] Консерваторы, даже либералы, громогласно критиковали "jongbuk", или последователей Северной Кореи, обвинив их в распространении "подрывных" идей и гельминтов свой путь в должности влияния в Южной Корее общества. Ли считает, что «есть намного более глубокая проблема, чем "jongbuk" — это "jongmi" — слепые последователи Соединенных Штатов»[25] Ли также обвинили в призывах, на закрытом заседании, к саботажу южнокорейской инфраструктуры в случае войны с Северной Кореей. Он был признан виновным в «подготовке восстания». Он в настоящее время отбывает тюремный срок в девять лет.

В то время, когда дело Ли еще проходило через суд, правительство Пак передало дело UPP в южнокорейский Конституционный Суд, прося о расформирования партии на том основании, что ее программа «отражала цели и ценности Северной Кореи». Правительство сочло приверженность UPP к "преодолению иностранного доминирования и тому, чтобы положить конец зависимости Южной Кореи в ее союзе с США", а также ее определение Южной Кореи как "общества, в котором хозяевами являются не рабочие, а наоборот, узкие привилегированные слои ведут себя как хозяева", "идентичными аргументам, исходящим из Пхеньяна."[26]. Суд принял аргументы правительства, постановив, что UPP стремилась подорвать либеральную демократию в Южной Корее и установит социализм северокорейского стиля. Это обеспечило основу для дальнейшего разгона левых сил, автоматически отнеся каждого из 100.000 членов расформированной UPP к числу «подрывных элементов». Если они принадлежали к официально названной в качестве «антигосударственной» организации, они наверняка продолжают «нести заразу антигосударственной деятельности», такая за этим прячется логика.

Запрет UPP и тюремное заключение Ли Сок Ки можно назвать смертью демократии в Южной Корее, но Южная Корея никогда и не была демократией в каком-либо существенном смысле этого слова — даже когда она отказалась от открытой диктатуры и приняла процессуальные демократические формы. Демократия может быть истолкована как набор процедур (голосования, политических партий, тайного голосования, всеобщего избирательного права и так далее), или как тип общества. Я использую слово "демократия" во втором смысле, потому что это более значимо и ближе к тому смыслу, в котором это слово всегда понималось. Мы считаем демократическими общества, которые действуют в интересах и от имени основной массы людей, которые их составляют. И действительно, так всегда понималось слово «демократия». Демократические общества отражают интересы масс и защищают их. В отличие от этого, общества, которые существуют, чтобы служить интересам немногочисленной элиты, верхушки общества, или иностранных хозяев, или и тех, и других вряд ли можно назвать демократическими, даже если в них есть выборы, тайное голосование, и так далее. Южная Корея не проходит такой тест. В ней преобладают несколько крупных конгломератов. "Продажи десяти крупнейших компаний Южной Кореи равны примерно 80% ее ВВП." [27] И мало кто отрицает, что Южная Корея заблокирована в отношениях подчинения Соединенным Штатам, которые поддерживают значительное военное присутствие в стране, и осуществляют командование южнокорейскими войсками в военное время. Как может быть демократией общество, где доминирует собственная бизнес-элита и зарубежная — американская?

Что касается определения Южной Кореи как "либеральной" демократии, следует напомнить, что либерализм представляет условия, необходимые для функционирования капиталистического общества, а не для расцвета левого инакомыслия и движений и рабочих партий. Исторически сложилось так, что "либеральные" демократии не были такими уж либеральными для всех, кроме господствующего класса. Соединенные Штаты, якобы модель либеральной демократии, поддерживали рабство в течение первых 89 лет своего существования. "Самозванные «чемпионы свободы» выступали против налогообложения, наложенного без их согласия, называя его синонимом деспотизма и рабства. Но у них не было угрызений совести, когда они осуществляли наиболее абсолютную и неограниченную власть — над рабами."[28] Так же и сегодня, «чемпионы» либеральной демократии могут беспокоиться о свободе эксплуатировать труд, но им глубоко наплевать на свободу от эксплуатации. Даже после отмены рабства в Соединенных Штатах потребовались десятилетия,— и то, что Советский Союз указывал на плачевное положение чернокожих граждан Соединенных Штатов! — для того, чтобы заставить Соединенные Штаты в полной мере признать гражданские и политические свободы потомков рабов. Что касается левых движений, Соединенные Штаты допускают их лишь постольку, поскольку они необходимыми для того, чтобы сотрудничать с властями, в противном случае последние предпринимали ряд мер с целью подавления левых, которые менялись в зависимости от необходимости мобилизовать население на войну и противостоять «внешнему врагу».

В самом деле, история подавления полицейским государством левых сил действительно не сильно отличается в Соединенных Штатах от их подавления в Южной Корее. Единственное отличие заключается в степени угрозы, создаваемой левыми в отношении существующего строя — почти непрекращающейся в Южной Корее и возникающей лишь время от времени в Соединенных Штатах; соответственно, Соединенные Штаты кажутся более свободным обществом, но оно «свободнее» только до тех пор, пока оно не сталкивается с достаточно значительной предполагаемой угрозой слева, или, как в наше время, с действиями джихадистов, стремящихмя положить конец доминированию США в их родных странах. Последние, как уже подтверждено, стимулировали многочисленные попытки урезать гражданские свободы.

Под президентством Ким Дэ Чжуна и Но Му Хена как либералы, так и Ким, который сам был жертвой действий южнокорейской политической охранки, южнокорейское полицейское государство немного ослабило свое придушение левых. Все же, охранка продолжала существовать, и левые продолжали арестовываться ею, хотя в более умеренных количествах. Либералы хоть и снизили накал войны против левых, но никогда не прекращали ее.

Так что роспуск UPP, заключение в тюрьму нескольких ее членов, и попытки запугать ее бывших членов, угрожая отнести их всех к числу «анти-государственных активистов», представляют собой не смерть демократии, а попытки прервать усилия, направленные на установление реальной демократии в жизни в Южной Корее, которая пока еще не существует. Пожалуй, самое лучшее определение этому дали сами северные корейцы, наблюдая за всем этим из-за 38-й параллели, которые подвели итоги нагнетанию анти-левых репрессий против UPP так: "Это политический переворот, направленный на искоренение прогрессивных сил, желающих независимости, демократии и мирного воссоединения"[29].

Стивен Гованс

Ccылки:

Reg Whitaker, Gregory S. Kealey, and Andrew Parnaby. Secret Service: Political Policing in Canada from the Fenians to Fortress America. University of Toronto Press. 2012.

Choe Sang-hun, "Leftist leaders accused of trying to overthrow South Korean government,” The New York Times, August 28, 2013.

3. Choe Sang-hun, "Leftist leader accused of trying to overthrow South Korean government,” The New York Times, August 28, 2013.

4. Bruce Cumings. Korea’s Place in the Sun.: A Modern History. W.W. Norton & Company. 2005. p. 355.

5. Choe Sang-hun, "Nominee for South Korean premier exits over colonization remark,” The New York Times, June 24, 2014.

6. Amnesty International recommends that "South Korea abolish or substantially amend the NSL in line with the country’s international human rights obligations and commitments.” "The National Security Law: Curtailing freedom of expression, and association in the name of security in the Republic of Korea,” 2012.

7. Human Rights Watch says that "The law clearly violates South Korea’s international human-rights obligations” KaySeok, "South Korea: Abolish or Fix National Security Law,” Joongang Daily, September 17, 2010.

8. "National Security Law again being used in communist witch hunts,” The Hankyoreh, January 13, 2015.

9. Diane Kraft, "South Korea’s National Security Law: A tool of oppression in an insecure world,” Wisconsin International Law Journal, 2006, Vol. 4, No 2

10. "Police crack down on Cheonan rumors,” The Korea Herald, May 24, 2010.

11. Kraft

12. "Man acquitted, 30 years later for ‘subversive books’ on capitalism and revolution,” The Hankyoreh, November 26, 2014

13. Choe Sang-hun, "South Korean law casts wide net, snarling satirists in hunt for spies,” The New York Times, January 7, 2012.

14. "Military expands book blacklist,” The Hankyoreh, July 31, 2008.

15. Choe Sang-hun, "North Korean takes to Twitter and YouTube,” The New York Times, August 17, 2010.

16. Choe Sang-hun, "Korea policing the Net. Twist? It’s south Korea,” The New York Times, August 12, 2012.

17. Choe Sang-hun, "South Korean indicated over Twitter posts from North,” The New York times, February 2, 2012.

18. Choe Sang-hun, "An artist is rebuked for casting South Korea’s leader in an unflattering light,” The New York Times, August 30, 2014.

19. Bruce Cumings. Korea’s Place in the Sun.: A Modern History. W.W. Norton & Company. 2005. p. 365.

20. Choe Sang-hun, "Prosecutors raid South Korean spy agency in presidential election inquiry,” The New York Times, April 30, 2013.

21. Choe Sang-hun, "Former South Korean spy chief convicted in online campaign against liberals,” The New York Times, September 11, 2014.

22. Choe Sang-hun, "Former South Korean spy chief convicted in online campaign against liberals,” The New York Times, September 11, 2014.

23. Choe Sang-hun, "South Korean law casts wide net, snarling satirists in hunt for spies,” The New York Times, January 7, 2012.)

24. "South Korea Police State: National Intelligence Service (NIS) Arrests Rep. Lee Seok-ki: Did ROK Lawmaker Really Try to Overthrow the Government?” Global Research News, October 1, 2013.

25. Choe Sang-hun, "Leftist leader accused of trying to overthrow South Korean government,” The New York Times, August 28, 2013.

26. Jamie Doucette and Se-Woong Koo, "Distorting Democracy: Politics by Public Security in Contemporary South Korea [UPDATE]”, The Asia-Pacific Journal: Japan Focus, February 20, 2014.

27. Kwon Eun-jung, "Top 10 chaebol now almost 80% of Korean economy,” The Hankyoreh, August 28, 2012.

28. Domineco Losurdo. Liberalism: A Counter-History. Verso. 2011. p. 10.

29. "Park Geun Hye Branded as ‘Yusin’ Dictator, KCNA, December 26, 2014.

Источник: gowans.wordpress.com

Перевод Лидии Волгиной